Неточные совпадения
Он убаюкивался этою тихой жизнью, по временам записывая кое-что
в роман: черту, сцену, лицо, записал бабушку, Марфеньку, Леонтья с женой, Савелья и Марину, потом
смотрел на Волгу, на ее течение, слушал тишину и глядел на сон этих рассыпанных по прибрежью сел и деревень, ловил
в этом
океане молчания какие-то одному ему слышимые звуки и шел играть и петь их, и упивался, прислушиваясь к созданным им мотивам, бросал их на бумагу и прятал
в портфель, чтоб, «со временем», обработать — ведь времени много впереди, а дел у него нет.
Cogito ergo sum — путешествую, следовательно, наслаждаюсь, перевел я на этот раз знаменитое изречение, поднимаясь
в носилках по горе и упиваясь необыкновенным воздухом, не зная на что
смотреть: на виноградники ли, на виллы, или на синее небо, или на
океан.
И вдруг неожиданно суждено было воскресить мечты, расшевелить воспоминания, вспомнить давно забытых мною кругосветных героев. Вдруг и я вслед за ними иду вокруг света! Я радостно содрогнулся при мысли: я буду
в Китае,
в Индии, переплыву
океаны, ступлю ногою на те острова, где гуляет
в первобытной простоте дикарь,
посмотрю на эти чудеса — и жизнь моя не будет праздным отражением мелких, надоевших явлений. Я обновился; все мечты и надежды юности, сама юность воротилась ко мне. Скорей, скорей
в путь!
Но за ними надо было зорко
смотреть: они все старались выпрыгнуть за пределы паруса и поплавать на свободе,
в океане.
Я с большей отрадой
смотрел на кафров и негров
в Африке, на малайцев по островам Индийского
океана, но с глубокой тоской следил
в китайских кварталах за общим потоком китайской жизни, наблюдал подробности и попадавшиеся мне ближе личности, слушал рассказы других, бывалых и знающих людей.
Но вот мы вышли
в Великий
океан. Мы были
в 21˚ северной широты: жарко до духоты. Работать днем не было возможности. Утомишься от жара и заснешь после обеда, чтоб выиграть поболее времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго, часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал надо мной, глядя, как я проснусь,
посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу на другой диван, ища прохлады. «Вы то на правый, то на левый галс ложитесь!» — говорил он.
Нет науки о путешествиях: авторитеты, начиная от Аристотеля до Ломоносова включительно, молчат; путешествия не попали под ферулу риторики, и писатель свободен пробираться
в недра гор, или опускаться
в глубину
океанов, с ученою пытливостью, или, пожалуй, на крыльях вдохновения скользить по ним быстро и ловить мимоходом на бумагу их образы; описывать страны и народы исторически, статистически или только
посмотреть, каковы трактиры, — словом, никому не отведено столько простора и никому от этого так не тесно писать, как путешественнику.
Между моряками, зевая апатически, лениво
смотрит «
в безбрежную даль»
океана литератор, помышляя о том, хороши ли гостиницы
в Бразилии, есть ли прачки на Сандвичевых островах, на чем ездят
в Австралии?
Он крепко вздохнул и
посмотрел в последний раз на
океан. Солнце село. Туманная дымка сгущалась, закрывая бесконечные дали. Над протянутой рукой «Свободы» вспыхнули огни…
Лебедев (смеется). Голова,
посмотришь, маленькая, а великих идей
в ней тьма-тьмущая, как рыб
в океане.
Видел я её, мать мою,
в пространстве между звёзд, и как гордо
смотрит она очами
океанов своих
в дали и глубины; видел её, как полную чашу ярко-красной, неустанно кипящей, живой крови человеческой, и видел владыку её — всесильный, бессмертный народ.
— Море, — жгуче говорил он, — синее око земли, устремлённое
в дали небес, созерцает оно надмирные пространства, и во влаге его, живой и чуткой, как душа, отражаются игры звёзд — тайный бег светил. И если долго
смотреть на волнение моря, то и небеса кажутся отдалённым
океаном, звёзды же — золотые острова
в нём.
Они исчезли из глаз, а Володя все еще раздумчиво
смотрел на
океан, находясь под сильным впечатлением рассуждений матроса. И
в голове его проносились мысли: «И с таким народом, с таким добрым, всепрощающим народом да еще быть жестоким!» И он тут же поклялся всегда беречь и любить матроса и, обращаясь к Бастрюкову, восторженно проговорил...
— А вы, не читавший книг, знаете, о чем эти книги? Только о зле, ошибках и страдании человечества. Это слезы и кровь, Вандергуд!
Смотрите: вот
в этой тоненькой книжонке, которую я держу двумя пальцами, заключен целый
океан красной человеческой крови, а если вы возьмете их все… И кто пролил эту кровь? Дьявол?